Скучный, в сером халате, сидел Мамут, руку держал у сердца. Пожелтел и больше подсох Мамут. А видел его Безрукий совсем недавно…
− Селям алейкюм, хаджи... − ворочая языком, как камнем, проговорил Безрукий и положил руку к сердцу.
− Алекюм селям, − печально сказал Мамут. − Куда ноги твои глядят? Дорога − камень. Камень крепкие любит, слабые не пускает…
− Не дойти, заслаб… − дремотно сказал Безрукий. − А надо. Никак нельзя не идти… дети…
Стал говорить Мамут, как совсем недавно, когда шел Безрукий на Перевал, к Сшибу, а Мамут сидел на пороге своей кофейни и потирал у сердца. А с гор дуло.
− Плохо, плохо. Скучает сердце. Незачем отпирать кофейни. Ни товару, ни проезжих. Добрые люди не ездят по дорогам. Пришли волки, грызут до сердца. Злая вся жизнь стала. Коней взяли, барашков взяли, седла в серебре взяли, последний мешок кукурузы взяли. Кровь жизни взяли. Хлеба нет − ничего нет. И в Шуме плохо. В бедных домах лежат камнем, в богатых не спят, боятся. И татары ворами стали. Скоро убивать будут. Скоро всем смерть будет.
От слов Мамута Безрукому стало страшно, и он заторопился. |
